Лев Кирищян
Есть города, которые стараются угнаться за убегающим временем, таких городов в 20-м веке стало на удивление много. Это новые большие города, в которых люди все время куда-то спешат и у них редко бывает даже минута, чтобы присесть и подумать, а зачем? Зачем они так быстро перемещаются в пространстве во времени да и вообще по жизни? Нет, они просто бегут и все. Потому что так все делают! Ведь город должен расти, богатеть, превращаться в мегаполис и даже в Мегаполис, и уже этим фактом привлекать в себя новых людей, чтобы и они бежали бы в нем все быстрее и быстрее, не замечая ничего вокруг себя, не успевая видеть ничего, кроме своих вечных проблем и называя этот бесконечный забег странным словом "Жизнь"!
Но в мире все еще существуют города, которые не поддались этому соблазну, города, которые так не живут, а живут по старинке, потому что это старые города! Потому что тысячелетия их истории отложили такой глубокий отпечаток на душах их жителей, что разные новомодные веяния не в состоянии изменить их внутреннего облика. Как поседевшие мудрецы, спокойно смотрят такие города на энергию и неудержимый бег своих молодых собратьев, но для них это уже пройденный этап. История оставила в старых городах свой след во всем - и в небольших тихих улицах этих городов, в старых церквях и памятниках и самое главное в сердцах и душах их коренных жителей.
Тбилиси, потом Тифлис, потом снова Тбилиси, проходили столетия и тысячелетия его нелегкой истории: нашествия, пожары, возрождения из пепла. периоды расцвета и снова нашествия и разрушения и снова возрождение - все видел этот старый город. Город удивляющий приезжего какой-то странной красотой. Нет в нем небоскребов, хотя их и пытались строить, нет в нем грандиозных "хайвеев", которых и строить никто не пытался, а есть в нем Душа, которая живет в этом городе несмотря ни на что. Живет она среди маленьких старых улочек Майдана и Авлабара, живет на шумных базарах, живет в потрескавшихся от времени и землетрясений домах старого города, потому что живет она в сердцах родившихся в этом городе людей, где бы они не находились!
Есть в городе Тбилиси очень старый район, который называется Авлабар. Вообще-то говоря, как только его ни называли - был он даже районом 26-ти, причем бакинских, комиссаров. Правда комиссары в нем не жили, а только некоторые из них стояли на монументальном памятнике. Видимо все 26 на памятнике не поместились. Но как ни называли этот район, а в народе он все равно назывался Авлабар и все! Так в конце концов и оставили ему, народом данное имя, только надолго ли?
Интересная вещь Время -главный преобразователь облика всего сущего в мире. Наверное главная задача Времени - все менять. Где-то это удается Времени легко, а где-то с трудом, но все равно удается. В Авлабаре Времени пришлось совсем туго - публика попалась та еще! Что только Время не придумало: и автомобили и "Fast Food" и электронные будильники, а по улицам Авлабара все также ходили по утрам разносчики всяческой "не быстрой" еды и будили его жителей криками "Мацуни - Мацуни - Мацо-НИ" или "Яй-цы - Яй-ца" или еще чего-нибудь в этом роде. Но кое-что Времени все же удалось.
Когда-то в Тбилиси вообще и в Авлабаре в частности было полно шарманщиков и всяких бродячих артистов, которые ходили по калоритным тбилисским дворам и развлекали не избалованную вниманием публику. А публика платила им своими небольшими деньгами, и большой любовью. И тогда Душа Города решила поселиться в сердцах этих людей, потому что Душа без любви жить не может!
Но Время изобрело сначала Радио, потом Телевизор, потом Магнитофон, потом еще и еще! И все это стало кричать на людей Джазом, Роком, Попом и другими шумными вещами и совсем отвлекло достопочтенную тбилисскую публику от тех, кого они так любили и ждали.
И вот куда-то исчезли бродячие артисты, состарились шарманщики, а новое поколение взяло и выбрало "Пепси", как утверждалось в новомодной рекламе!
И стало Душе Города трудно жить без любви, не стало тех в ком она жила столько лет, а в Радио и Телевизоре Душа жить не смогла, потому что в них не оказалось сердца!
И тогда Душа нашла последнего шарманщика Авлабара и поселилась в нем! А звали этого шарманщика Вано или Ваник или Ованес, да разьве это важно? У дяди Ваника были две главные вещи в жизни - старая шарманка и здоровенный разноцветный напугай Дондур. Кто был более старый дядя Ваник или Дондур было неразрешимой загадкой для всего Авлабара. Когда об этом спрашивали дядю Вано. он говорил "Откуда я знаю?", когда спрашивали Дондура, в ответ он высказывался нехорошо -посылал в основном подальше. Зачем дяде Ванику была нужна шарманка, вопросов не вызывало - ведь он был шарманщик. А как может жить шарманщик без шарманки? Но вот зачем сдался ему этот разноцветный попугай никто толком не понимал. Во-первых дядю Ваника любили в Авлабаре и без всякого попугая. Во-вторых Дондур ругал дядю Ваника при всех на чем свет стоит. В-третьих он все время сидел у Ваника именно на том плече, которое помогало соответствующей руке крутить ручку шарманки. Видимо мерное покачивание плеча напоминало Дондуру какую-нибудь лиану или пальму, вообщем на чем там в джунглях сидят попугаи. Короче говоря этот Дондур делал все возможное чтобы омрачить и без того нелегкую участь шарманщика.
Дядю Ваника любили все - попугая не любил никто. Но так как попугай жил с Ваником много лет, точнее жил на Ванике, его терпели из уважения к хозяину! Особой нелюбовью пользовался Дондур у авлабарских мальчишек. Чудеса изобретательности были проявлены ими, исключительно для того, чтобы сделать
Дондуру какую-нибудь очередную гадость. Но самые тяжелые времена наступили для Дондура, когда в Тбилиси стали появляться гибкие пластмассовые трубки для коктейлей. Кто такой "коктейль" авлабарское пацанье еще не успело узнать, но смогло обнаружить, что трубки эти можно использовать не только для засасывания несуществующих коктейлей, но также и для выдувания чего-нибудь. Уж и неведомо, кому первому из этих хулиганов пришла в голову нетривиальная мысль дунуть через коктейлевую трубку Дондуру в задницу, но идея охватила энтузиазмом такое количество сторонников этого отвратительного занятия, что уже трудно было определить первооткрывателя метода. Правда исполнение процесса требовало определенного навыка, так как во-первых не такое уж простое это дело, среди пушистых попугайских перьев отыскать желанную цель да еще с определенной дистанции, а во-вторых для достижения максимального эффекта необходимо было развить достаточное давление на квадратный миллиметр. Зато какой был эффект!?
Спрос, как известно, рождает предложение - постепенно появились мастера-исполнители и даже виртуозы, которые подкрадывались сзади к Дондуру с широко раздутыми щеками и с такой физиономией, что уже сам их вид приводил наблюдавшую за этим процессом публику в состояние полнейшего экстаза.
Несчастного Дондура довели буквально до отчаяния и он было собирался уже обратно лететь в джунгли, но не улетел, то ли испугался, что собьют на границе, а скорее всего не захотел оставлять дядю Ваника одного, да и привык сам.
Вообще-то дядя Ваник жил не один, была у него жена, которую все звали тетя Мариам. Но она в отличие от этих сволочей-мальчишек Дондура жалела, как старость жалеет старость, но не прощает старость молодость!
Тетя Мариам после каждого очередного мальчишьего издевательства, гладила Дондуру перья, приносила ему воду, чтобы он успокоился и пела ему что-нибудь, пока Дондур не переставал хорохорится. Надо сказать, что Дондур при тете Мариам никогда не ругался, потому что Дондур был мужчина, а для настоящего мужчины ругаться при женщине никак нельзя. В конце концов тетя Мариам и положила конец этим авлабарским шалостям, сказав как-то этим несносным мальчишкам: " Как вам не стыдно, он же гость в наших краях, как можете вы тбилисские ребята нашего гостя так обижать. Гость от Бога, разьве вы не знаете?"
То ли издеваться над Дондуром надоело, то ли слова тети Мариам подействовали, но после этого попугай стал жить на плече дяди Ваника спокойно, а дядя Вано так и продолжал ходить по старым авлабарским дворам со своей шарманкой и неразлучным попугаем.
Тот кто не видел настоящего шарманщика в своей суетливой жизни, может подумать, что крутить шарманку - это нехитрое ремесло. Всего то делов - взять ручку да крутить - и все! Все равно как ходить с магнитофоном по дворам и кнопки нажимать. Но это совсем не так. Быть настоящим шарманщиком это не ремесло - это призвание. Люди не просто слушают звуки этого старого механизма, они смотрят шарманщику в лицо, они слушают его, шарманщика голос. Именно через его лицо смотрит на людей Душа города, через его голос она говорит с его жителями. А люди этого и не замечают, как не замечают люди своего сердца, пока оно не заболит, пока не попросит о помощи.
Когда дядя Ваник заболел и не смог пройти по дворам со своей шарманкой, в районе стало тихо. То есть внешне как будто ничего и не изменилось - так же ездили машины, так же люди ходили на работу, но что-то исчезло в их жизни!
Как это часто бывает, это "что-то" заметили не сразу, потом заметили, но не стали обращать внимания, но постепенно люди стали спрашивать себя и друг друга - "Почему так тихо?" И почти сразу нашли ответ - не слышно шарманщика Вано, не видно его попугая. Может случилось что?
Дядя Ваник болел неделю, никуда не ходил, лежал на кушетке. В дом к Ванику часто приходили соседи спрашивали - "Может чем помочь?" А что нужно старому человеку ? А ничего и не надо, кроме человеческого внимания, кроме простых человеческих слов. Да и потом рядом была Мариам и Дондур , так что вниманием дядя Ваник не был обделен.
В один из вечеров, Ваник почувствовал себя лучше, даже встал, взял в руки шарманку, на улицу хотел выйти, только тетя Мариам его никуда не пустила. Тогда он сел во дворе своего дома со своим Дондуром и наверное впервые сам себе спел свою любимую песню, которую и не помнил когда и где впервые услышал. Стемнело, стало прохладно, пора и домой.
Утром следующего дня дядя Ваник не проснулся. Тетя Мариам, что-то делая по хозяйству, сначала не обратила на это внимания, думала, "пусть поспит", а потом как-то вдруг поняла, что это не сон - это Душа покинула уставшее Ваникино сердце!
Ничего как будто и не изменилось в мире, сколько жизней видел этот мир столько и смертей - никто не остался на Земле навечно! Только пусто стало в доме у дяди Ваника.
Пришли соседи, стали хлопотать в его доме, готовясь к панихиде, тетя Мариана сидела рядом около тела своего мужа, тихо плакала и все причитала "Адэ Вано, Адэ" , "Встань Вано, Встань" , "На кого ты меня оставил, как я буду жить без тебя", "Вставай дорогой, Адэ Вано-джян".
На панихиду пришел наверное весь Авлабар, только он весь не поместился в маленьком и небогатом домике Вано. Ведь там где живет Душа, богатства не бывает. А люди все шли и шли, обходя тело шарманщика по кругу, как это принято в Тбилиси. На стуле у стены сидела тетя Мариам и все повоторяла и повторяла как будто специально заученную фразу "Адэ Вано-джян, Адэ", "Вставай Вано-дорогой вставай". И среди всего упавшего на Авлабар горя, никто и не спросил куда девался Дондур. И вдруг траурную тишину разорвал громкий, хриплый крик "Адэ Вано, Адэ". Это было сначала так неожиданно, что люди, бывшие в комнате вздрогнули и испугались. А попугай слетел со шкафа на холодное плечо дяди Ваника и стал кричать все ту же фразу "Адэ Вано".
Как часто в жизни трагичное и смешное разделяет шаг, порой такой маленький шаг. Все смешалось на панихиде - одни люди смеялись, женщины наобарот заплакали, одни от горя, а другие от стыда, что и после смерти не дает покоя Ванику эта проклятая птица. Кто-то бросился на Дондура, чтобы отогнать его от тела хозяина. А попугай вцепился своими когтями в родное плечо и только еще громче стал кричать своим хриплым голосом "Адэ Вано, Адэ Вано", как будто понимал, что это значит! И вдруг в наступившем хаосе люди услышали голос тети Мариам:
- Постойте люди, оставьте его в покое, Дондур ведь тоже живое существо, он ведь прожил с Ваником всю жизнь, как вы не понимаете! Ему же тоже тяжело на душе! А как он может выразить свое горе? Он наверное смотрел, смотрел на меня слушал, слушал - вот и кричит! Он же по другому не умеет, над чем смеетесь вы как не стыдно. Ведь Дондур - это часть Ваникиной жизни! Оставьте его в покое!
Так и остался Дондур сидеть на плече Ваника, иногда оглашая тишину комнаты своим криком. Два дня панихиды Дондур не оставлял любимого плеча. Сначала он еще вызывал своим криком у людей какое-то подобие усмешки, а потом уже ничего, кроме сострадания.
Дондур менялся на глазах - он осунулся, сгорбился и как-то постарел, если это слово применимо к облику попугая. Он ничего не ел и не пил, а потом и кричать перестал. Только вечером второго дня панихиды, когда тетя Мариам принесла ему блюдечко с водой, он немного выпил и даже не крикнул, а прошептал "Адэ Вано".
Попугай не человек, то что может выдержать человеческое сердце, не дано никому другому. Вот и не выдержало сердце у Дондура от свалившегося на него горя. Не смог он пережить своего хозяина и друга. Так и похоронили их вместе на старом Кукийском кладбище - последнего авлабарского шарманщика и его попугая.
Прошло много времени после этого. И вот как-то к тете Мариам пришли в дом два хорошо одетых гражданина и представились работниками Музея. Потом они спросили, не сохранилась ли у уважаемой Мариам шарманка, и не могла бы она продать ее для Музея, где она будет демонстрироваться как экспонат. Но уважаемая тетя Мариам от сделки отказалась:
- Зачем мне ваши деньги, а шарманку я не отдам - в ней ведь Ваникина душа, а может быть и Душа Авлабара, как я могу продавать Душу! Душа не экспонат! Когда я умру - приходите и забирайте, а пока и говорить не о чем.
А когда хорошо одетые представители Музея ушли, тетя Мариам взяла Ваникину шарманку и пошла в соседний двор. Поставила шарманку посередине и стала петь песню, которую так любил дядя Вано:
От родимого порога по дороге вдаль иду
Эх дорога, эх дорога, мне досталась на беду
Голова моя седая, шапки белый цвет
Этим цветом все раскрасил солнца жаркий свет
Пусть на мне одна рубаха, вещи узелком
Душу мне друзья согреют их сердец теплом
В жизни мне не много надо хлеба и вина
Одного мне маловато, то что жизнь одна
Я прожил бы много жизней и певцом и кузнецом
Но все жизни я прожил бы лишь в краю родном
А когда мой час настанет мой последний час
Добрым словом пусть помянет кто-нибудь из вас
А когда кончила тетя Мариам петь, вокруг нее стояли люди и улыбались!
Значит жива Душа, значит не покинула она пока старый Город, значит есть еще Надежда на то, что люди в этом городе будут оставаться Людьми !
Торонто.
Февраль 1997 года.
К ИСТОРИЯМ
НА ГЛАВНУЮ
