Мы публикуем воспоминания о зодчем Г

Архитектор Грант Микаелян

Мы публикуем воспоминания о зодчем Г. Микаэляне, любезно предоставленные нашему сайту его сыном Александром.

Мой отец (его полное имя - Микаэлян Грант Михайлович) родился в Тифлисе 2 июня 1909 года в интеллигентной семье, скончался там же 20 января 1987 года.

Мой дед работал главным бухгалтером у Манташева и (по воспоминаниям отца) ни одна бумага не выходила в делопроизводство без его "добра" (армянского слова "астцов", т. е. "с богом"). В округе (районе Хлебной площади) дед был известен отменным знанием грузинского языка. Помнившие его наши соседи-рачинцы с нежностью называли его "Руставели", так как он не раз писал для них всякого рода прошения по-русски и по-грузински. При меньшевиках дед удостоился звания почётного гражданина города Тифлиса. Он виртуозно играл на таре. Как-то раз у него гостил Иполитов-Иванов, записавший ряд мелодий. Дед бегло говорил по-персидски и по-тюркски.

Мой прадед (работавший в Тифлисе гипнотизёром) по каким-то причинам бежал в Тифлис из Египта. Прибыл он с бунчуком на ухе, что было знаком аристократического отличия в Оттоманской Империи. К сожалению, его дочь потеряла бумаги на арабском языке, подтверждавшие права прадеда на какие-то поместья в районе Александрии.

Отца с детства окружала атмосфера духовности и самой высокой культуры, хотя жизнь семьи резко изменилась к худшему после октябрьского путча. Плодотворной деятельности отца на архитектурном поприще помешала цепь трагических обстоятельств. Это были война, утрата большей части близких, и послевоенный террор. За каких-то 3 года он потерял отца, двух боготворимых им сестёр и даже первенца-сына, и всё это происходило в разгар жутких репрессий. В 1939 году бериевскими палачами был убит его дядя со стороны матери, Kатоликос Всех Армян Хорен I Мурадбегян (ещё один замечательный уроженец Тифлиса), а за этим последовало убиение двух братьев патриарха. Каким-то чудом уцелела моя бабушка, носившая ту же фамилию.

Отец был любимейшим учеником Тер-Микелова, а одним из его собственных учеников был Шота Кавлашвили (он сделал мне это признание, когда я сообщил ему о смерти отца в 1987 году).

Я бережно храню архив (в основном фотокопии чертежей и проектных эскизов-разработок) моего дорогого отца. Дом Книги занимает в нём немаловажное место. Дело в том, осуществлена лишь ничтожно малая часть того, что он задумал. Здание планировалось расширить до улицы Жореса (это по-моему там, где располагается дурдом). Оно симметрично разбивалось на 3 части с центральным ризалитом, увенчанным огромным куполом в луврском стиле. Осуществлена лишь левая часть, которую, если помните, расширили лет 30 назад, добавив несколько колонн.

Отец планировал, помимо расширения Дома Книги, постройку симметрично расположенного корпуса с другой стороны улицы Марджанишвили, что создало бы в этом месте ансамбль, вполне сравнимый с парижской Place de la Concorde. Как было бы великолепно, если хоть бы был построен лишь один корпус, симметричный тому, который украшает набережную (и весь город)сейчас. Увы, этого не произошло. Новое здание, построенное с другой стороны улицы, нарушает масштаб Дома Книги, хоть и использует мотив закругления (кстати сказать, этот мотив в изменённом виде успешно применил позднее старый друг и собутыльник отца Миша Мелия в здании Цекавшири на Руставели). Ещё одна деталь. Мост имени Сталина (сейчас его назвали именем Галактиона) - отличное сооружение и отцу оно всегда нравилось. Увы, после его возведения пришлось поднять отметку мостовой улицы Марджанишвили и убрать ступени монументальной лестницы, которая элегантно поясывала закругление и делало вход в Дом более торжественным. Я помню эти ступени.

Фольклорно-историческая часть эпопеи строительства связана с именем Берия. Ему отец никак не симпатизировал, но рассказывал, что Л. П. дал личное указание " дать работу молодому человеку" (отцу тогда было 27 лет). Отцу довелось побывать на бериевских приёмах 2-3 раза и он отмечал асимметрию его лица. Левая половина казалась доброй и хорошей, а правая как-то дёргалась и казалась воплощением земного зла.

Ещё одно здание, спроектированное моим отцом в стиле французского классицизма - трест Груззолото на ул. Пастера (если идти вниз от Дома Железнодорожников). Оно расположено во дворе одного из старинных жилых домов, так что его не сразу и найдёшь. Лет 30 назад без ведома отца к нему добавили четвёртый этаж. Отец принимал активное участие и в проектировании Дома Железнодорожников, выполнив большую часть рабочих чертежей. Правда, он и сам признавал, что это здание в стиле генуезских палаццо Галеаццо Алесси больше во вкусе Тер-Микелова, чем в его собственном (сам он всегда предпочитал более монументальные формы).

Последней серьёзной работой отца стал проект дома на углу улиц Палиашвили и Аракишвили, выполненный в добротном грузинском стиле и скопированный позднее на проспекте Важа Пшавела. Отличительной чертой здания является чудесная решётка ворот со стороны ул. Палиашвили. При Хрущёве дом попал в список сооружений, отмеченных "архитектурными излишествами", что отец тяжело переживал как конец своей профессиональной карьеры.

После этого его деятельность была ограничена узко инженерными рамками. Он работал с Ломинадзе в Грузгоспроекте, став одним из пионеров организации, а затем в Военпроекте. Конечно, он зарабатывал на жизнь, но это было совсем не тем, для чего он был предназначен. Он был отмечен большим художественным талантом (мы с братом храним его картины и рисунки). Ему удалось даже поставить себе голос, в чём ему поначалу помогала старшая сестра Екатерина, выпускница московской консерватории. Отец достиг такого уровня понимания arte del bel canto, что сумел предсказать потерю голоса М. Калас (через много лет мы случайно узнали об этом из статьи в "Америке"). Вообще, жизненная драма моего отца очень хорошо вписывается в трагедию всей интеллектуальной элиты нашего города.

Проекты Г. Микаэляна
На страницу тбилисцев
На главную страницу